Беф и Dove’s Wings.

Dove’s Wings - это наш placement. Я даже не знаю, как корректно перевести «placement» на русский язык. «Размещение» подходит больше всего, но звучит все равно коряво. CCS подбирает placement всем волонтерам. Это то место, куда нас будут привозить на два часа каждый день, и где мы будет безвозмездно работать, делая мир лучше.

Dove’s Wings - детище пожилой австралийки по имени Беф. С начала девяностых она несколько раз приезжала в Китай «работницей милосердия» от China Heart - христианской благотвороительной организации, помогающей китайским детям-сиротам. Однако, спустя время Беф пришла к выводу, что она может и должна делать больше. Она переселилась в Китай, оставив в Австралии четверых взрослых детей и семерых внуков, и теперь вместе с China Heart открывает в Сиане микро-приюты. Эти приюты - и есть Dove’s Wings.

Сейчас Беф арендует три квартиры. В двух живут дети, в одной располагается офис. За детьми присматривают одни и те же нянечки. Состав сотрудников практически не меняется - конкуренция в Китае очень высокая, и люди всеми силами держатся за свои рабочие места. Дети привыкают к квартирам и людям вокруг и, по сути, живут нормальной жизнью, какой они могли бы жить в большой дружной семье с родителями, дядями, тетями и четырьмя-пятью братьями и сестрами. При этом, Dove’s Wings формально является временным опекуном, пусть и согласившимся ухаживать за детьми неограниченное количество времени.

Тому, кто захочет усыновить одного из воспитанников Беф, придется обращаться в детский дом, к которому «приписан» этот ребенок и проходить через всю стандартную бюрократическую процедуру усыновления, установленную китайскими властями. В основном приемными родителями китайских сирот становятся американцы, канадцы и австралийцы. Они охотно усыновляют «проблемных» детей, часто не одного, а нескольких. И это при том, что весь процесс может занять несколько лет и стоить десятки тысяч долларов. В самом Китае, по словам Беф, детей почти никто не усыновляет из-за «правила одного ребенка». Это печально известное правило предписывает не в меру размножающимся родителям в случае рождения «лишних» детей заплатить штраф. Размер штрафа установлен таким образом, чтобы большая часть китайцев заплатить его не могла.

«Правило одного ребенка», не только уменьшает количество усыновлений, но и увеличивает количество «отказных» детей. Если китайская семья отказывается от ребенка, то он «не засчитывается» и можно завести еще одного. В первую очередь от такого расклада страдают дети, у которых есть проблемы со здоровьем. Оставляя у себя ребенка с врожденным пороком сердца, расщеплением позвоночника, заячьей губой или косоглазием, его родители исчерпывают свою квоту: второго они завести уже не смогут. Поэтому от проблемных детей часто отказываются ради новой попытки получить полностью здоровое потомство. Отказ от проблемных детей - только одна из «семейных» проблем, которую Китаю предстоит решить. Практически полное отсутствие сексуального образования и представлений о контрацепции приводит к чрезмерному применению абортов и распространению венерических заболеваний.

Dove’s Wings содержится целиком на пожертвования, которые собирает China Heart. Сама Беф работает на волонтерских началах и живет исключительно за счет финансовой помощи от ее друзей в Австралии. Зарплату получают только наемные сотрудники-китайцы. Несмотря на то, что зарплаты в Dove’s Wings вполне достойные, поиск персонала занимает много времени. По словам Беф, у нее может уйти 3-4 месяца на то, чтобы найти и принять на работу трех женщин-нянечек. Периодически в Китай приезжают волонтеры: кто на неделю, кто на несколько месяцев, кто на пару лет. Волонтеры приезжают сюда из желания познакомиться поближе с китайской культурой, или чтобы помочь детям-сиротам, или по религиозным убеждениям, как работники милосердия. Причин может быть множество.

Тут нужно заметить, что религиозно-настроенные волонтеры не могут заниматься в Китае миссионерской деятельностью - нести учение в массы. Государство жестко контролирует взаимоотношения своих граждан с религией. В Китае есть государственная христианская церковь, которая не признает Ватикан и Папу Римского, и которую в свою очередь западные христиане за церковь не считают вовсе. Все большую популярность набирают, правда, независимые подпольные христианские церкви. Но участвующие в них китайцы сильно рискуют. Несмотря на либеральные реформы, проводимые Китаем последние 30 лет, преследования за «незаконные религиозные собрания» здесь пока никто не отменял.

До сих пор в новостных сводках появляются сообщения о том, что «пастор подпольной церкви из местечка X был отправлен на принудительные работы сроком на два года с целью перевоспитания». Поэтому любая форма миссионерства в Китае - большой риск. Если представители западных стран и едут сюда заниматься благотворительностью при поддержке христианской церкви, то исключительно как работники милосердия (разница между «работниками милосердия» и «миссионерами» в том, что первые просто бескорыстно работают, а вторые бескорыстно работают и еще немного проповедуют).

Dove’s Wings и Беф - синонимы, неразделимые понятия. Она руководит приютом, она ездит по детским домам и забирает оттуда самых «тяжелых» детей, она организует для них лечение в Китае или за рубежом. Беф, однако, надеется, что скоро сможет переложить обязанности директора на чьи-то более выносливые плечи и полностью посвятить себя самому важному. То есть - детям.

Дети.

У маленьких детей нет национальности, нет предрассудков. Сложно сказать, как они оценивают и анализируют мир вокруг. Наверное, у них есть понятия «взрослый», «ребенок», «животное». После встречи со мной этот список наверняка дополнится понятием «волосатый взрослый» (или «волосатое животное» - не знаю, что больше подходит).

Дети в Dove’s Wings - не обычные дети. У них были или есть проблемы со здоровьем. Часто - серьезные проблемы. Но они еще не знают, что может быть по-другому. Чинь-Чинь, девочка-альбинос, не знает, что такое альбинизм. Она пока не осознает, что плохо видит, не осознает, что ей нужно будет всю жизнь беречься от солнца, дабы избежать рака кожи. Грэйс, девочка, с острым сколиозом, не знает, что без вмешательства хирургов, позвоночик раздавит ей легкие и она не сможет нормально дышать. Люк, парализованный ниже пояса мальчик, никогда не сможет ходить. Но он пока не думает об этом. Стараниями врачей избавленные от расщепления неба и расщепления позвоночника девочки Фэйт и Лили понятия не имеют, что с ними было что-то не так. Они еще слишком маленькие для «так» и «не так».

Всех этих детей забрали в Dove’s Wings из переполненных китайских детских домов. Им дали шанс на счастливое будущее. Они, правда, совершенно не представляют, что же такое «будущее». Они не знают, что оно может быть несчастливым. Они не беспокоятся о том, что в Китае нет программ интеграции бывших детдомовцев в общество. Они не ждут с нетерпением, когда их усыновит кто-то из США и даже не знают о том, что США на этом свете есть.

Вселенная детей в Dove’s Wings - эта квартира, где они живут вместе с нянечками, двор с детской площадкой и бассейн, куда они ходят по пятницам учиться плавать. Иногда в их вселенной появляются гости - это мы, волонтеры. Гости проводят с детьми несколько недель или месяцев, а потом куда-то уходят, обнимая их на прощанье и, почему-то, рыдая. Дети остаются детьми, а взрослые гости - взрослыми гостями, которые возвращаются в свои города, квартиры и офисы и пару дней думают - почему мы не можем так же, как эти дети? Куда делись эти простота и наивность? Почему у нас не получается жить сегодняшним днем? Почему мы вечно откладываем все «до лучших времен»? Почему не ценим то, что просто здоровы, ведь это так важно? Но через несколько дней рутина берет свое, вопросы остаются просто вопросами, а китайские дети превращаются в далекое и трогательное воспоминание.

Олин дневник, часть четвертая.

Понедельник, 6 августа, 2012

Мишу приписали к детям постарше с нянечками, которые как-то говорили по-английски. Его в эту группу определили, потому что там был мальчик, который любит мужчин и любит трогать их за бороды и бакенбарды. Пеленки там Мише точно менять не придется, да и вообще все в прюте понимают, что опыта у него нет, и менять он при всем желании ничего не сможет. Что было у Миши сегодня - для меня загадка. Вроде без стрессов вернулся и с хорошим настроением. Я очень рада, что нас в разные квартиры, к разным детям определили. Я и Гейлин, женщина из Сиэттла, были в квартире с двумя мальчиками и одной девочкой. Я, рассеянная, не запомнила в первый день ни возрастов, ни имен детей.

Трудно было сначала. Нелегко «ути-пуси» по английски говорить. Старалась без особых слов: бух-хлоп-а-ап и так далее.

* * *

После ездили смотреть на знаменитую терракотовую армию. Было очень жарко, липко и много людей. Хорошие воспоминания остались только от очень приятной женщины-экскурсовода.

О самом захоронении лучше расскажет википедия или книжка, которую мы там купили. Книжку подписывает пожилой мужик, один из 5 фермеров, которые случайно терракотовую армию обнаружили в 197... каком-то году.

Миша считает, что этот мужик выглядит несчастным, и это ужасно, что он должен там сидеть и с утра до вечера подписывать книжки.

Вторник, 7 августа, 2012

Контраст между «чистотой» в России и «не чистотой» в Китае точно такой же, как в глазах европейца контраст между «чистотой» в Швейцарии, например, и «не чистотой» в России. Я задумываюсь о грязи в Китае без злости. Больше - с интересом: почему оно так? Ментальность? Исторические события?

Когда гуляешь вечером по центральной улице, то все ok: милые люди вокруг, деревья, легкий ветерок. Но днем, в двух шагах от центра, тут тебе мужики с животами, дети нужду на улицу справляют, женщицы стирают на улице у колонки с водой. И - запах... То арбуз сгнивший на дороге, то из магазина завоняет, то мусорный жбан недалеко, и за три квартала уже дышать невозможно. Дома все - серые, окна снаружи - грязные. И смог - никакой не туман, смог это, нам рассказали! И проходит смог на недолгое время только после дождя. Но местные бегут от дождя, как от бомбежки, потому что он грязный-прегрязный.

Пэтти и машины.

Китайские дороги - это хаос на колесах, помноженный на количество автомобилей. Правила движения существуют где-то на бумаге, но до них никому нет дела. Мы пытались представить себе, как выглядит китайская школа вождения. Кажется, что ученики, которые не пересекают сплошные и пропускают пешеходов, должны немедленно из нее исключаться. Китайцы ездят как умеют, руководствуясь каким-то только им ведомым смыслом. В целом, с уверенностью можно сказать, что более дорогие и более крупные машины обычно имеют право приоритетного проезда. И что пешеходы никаких прав не имеют вообще. Нет решительно никакой разницы, переходишь ты дорогу на зеленый свет или нет, по зебре или просто так. Водители ни разу не задумаются, перед тем как припечатать тебя к лобовому стеклу. Удивительно, но при всем при этом за две недели, проведенные в Сиане, мы видели лишь несколько мелких аварий и ни одного сбитого пешехода. Пешие китайцы чувствуют себя на дороге, как рыбы в воде. Они безошибочно определяют, когда можно идти, и когда нужно остановиться. Они спокойно ждут нужного момента, стоя посреди дороги в плотном потоке почти задевающих их зеркалами автомобилей. Что особенно удивительно, китайцы никогда не перебегают дорогу. Они ее только переходят. Медленно и неспешно.

Видимо, китайцы не боятся машин. Мы же их побаивались. Все, кроме Пэтти. Пэтти была уверена в том, что когда переходишь на зеленый по зебре, машины должны стоять. Она выставляла руку в сторону, и спокойно переходила дорогу. Когда она проделала это в первый раз, мы все наложили в штаны. Но водители остановились. Некоторые из них даже кивнули. Позже, каждый раз, когда мы обсуждали китайские дороги и водителей, Пэтти пожимала плечами и говорила «водители как водители».

Пэтти - 71 год. «71 years young», как она сама говорит. У нее трое детей, четверо внуков и двое правнуков. Ее мужа звали «Пэт», поэтому знакомые, чтобы не путаться, стали называть ее «Пэтти». Пэт умер несколько лет назад.

«Мы всегда праздновали Рождество всей семьей. Дети, даже если уже не жили с нами, приезжали к нам домой. Когда у них самих появились дети, они приезжали со своими семьями. Это было нашей традицией. Бывало, что в доме собиралось тридцать человек. Но потом прошло время, внуки начали вырастать и дети захотели иметь собственные традиции. Они начали встречать Рождество отдельно. И постепенно все они перестали приезжать. Так оно как-то и происходит: вот у тебя дома 30 человек, а через пять лет - двое, я да Пэт. А потом и Пэта не стало, я осталась одна.

Это изменения. Человеческая жизнь состоит из изменений. Многие люди им противятся, но это ведь бесполезно. Это естественный ход вещей. Рождение детей, старость, смерть - естественный ход вещей. Я была бы очень рада опять встречать Рождество всей нашей большой семьей, я безумно скучаю по мужу. Но так должно быть, это жизнь. Я решила, что я не должна впадать в депрессию и жить воспоминаниями. У меня есть сбережения и деньги накопленные на страховке. Я подумала, что самое время использовать их с пользой, и отправилась путешествовать».

Пэтти приехала в Китай на максимальный срок - три месяца. Здесь она, как и большинство американцев, преподает английский. После Китая в ее планах поехать на Тайвань, а затем - в Японию.

Авторы истории "Дети Сианя": Ольга и Михаил Бушковы

Дети Сианя. Первая часть.

Дети Сианя. Вторая часть.

Прололжение следует...